Всё как у людей, или о конформизме

Быть конформистом нехорошо. По крайней мере, искусство всегда воспевало сильного, волевого героя, не понятого «толпой» и противостоящего ей же. Мещане, филистеры, обыватели — каких только уничижительных обращений ни удостаиваются те, кто склонен ориентироваться на мнение общества.

Конформизм — это пассивное следование установленному порядку либо под давлением группы, либо согласно собственным убеждениям. Несмотря на пассивность, смысловое ядро понятия, конформизм может быть и воинствующим: начиная от бесцеремонных советов, как надо жить, и заканчивая физической расправой над теми, кто выбивается из группы.

«Как бы чего не вышло!» — любил повторять чеховский «человек в футляре» Беликов. Впрочем, ничего не вышло и из Беликова — по крайней мере, ничего хорошего.

(источник: meshok.net)

Этой теме посвящено немало социальных экспериментов, некоторые из них можно увидеть в известной советской документалке «Я и другие». В рамках одного из исследований перед испытуемыми поставили две фигуры — чёрную и белую. Ведущий эксперимента задавал подсадным участникам вопрос: «Какого цвета эти предметы?», — и те уверенно отвечали, что белого. Когда очередь дошла до реального испытуемого, он также ответил, что обе фигуры белые, не соглашаясь изменить своё решение даже после уточняющих вопросов. В дальнейшем у этого участника взяли интервью, и свой ответ он объяснил тем, что «если 7 человек говорят „да“, то восьмому человеку тяжело сказать „нет“».

Мы уже писали об экспериментах Аша и Милгрэма о мотивах конформного поведения.

Ещё одно любопытное исследование провели социальные психологи Снайдер и Фромкин: как оказалось, несмотря на то, что нам свойственно следовать за авторитетным мнением группы, не менее важным для нас является заявить о своей уникальности, по крайней мере, если мы являемся представителями западной культуры.

В рамках эксперимента студентов Университета Пердью попросили назвать 10 самых главных целей в жизни. Студенты были уверены, что их установки будут сильно отличаться от тех, что называли иные участники эксперимента, и были очень удивлены, когда их ответы совпали. Услышав, что другие излагают их собственные цели, большинство из испытуемых под разными предлогами меняли первоначальные ответы.

Будь конформным, отрицай смерть!

Что противостоит склонности покорно следовать за большинством? Естественно, нонконформизм, прямая оппозиция конформному поведению. Однако на деле между этими непримиримыми антонимами есть нечто общее. Пока человек усердно стремится к идеалу инаковости, его поведение зависит от внешнего — среды и окружения. Иными словами, его нонконформность по-прежнему обусловлена презренной «толпой».

И всё-таки разница между конформизмом и нонконформизмом очевидна: если нонконформист соглашается с мнением большинства, то только потому, что считает его истинно верным (если, конечно, ему хватит критического мышления, чтобы это признать, а не бездумно отвергать общественную норму), конформист же просто желает соответствовать группе.

Интересно рассматривал проблему конформизма антрополог Эрнест Беккер. В книге «Отрицание смерти», получившей Пулитцеровскую премию в 1974 году, он пишет:

Истинный ужас: возникнуть из ничего, обрести имя, сознание, глубокие чувства, мучительное стремление к жизни и самовыражению — и вместе с тем все ещё умирать. Это похоже на злую шутку...

Авторы медиаресурса Academy of Ideas, обращаясь к идеям Беккера, замечают, что мы не можем заглушить изнуряющую тревогу, пытаясь противостоять реальности смерти. Потому, ощущая потребность эту тревогу подавить, мы начинаем отрицать саму смерть. И происходит это отрицание за счёт того, что Беккер называл «стремлением к героическому» — отождествления себя с целью или делом, которое обретёт бессмертие и будет жить после нас. К такому «героическому» ведут два пути: путь конформизма, или «культурный героизм», и путь нонконформизма, или «космический героизм».

Нонконформист использует свой потенциал и уникальные таланты для того, чтобы создать нечто кардинально новое, будь то научное открытие, произведение искусства или бизнес-проект. Однако к тому времени, как мы достигаем совершеннолетия, нас начинают убеждать в том, что нашу уникальность надо не культивировать, а напротив, прятать.

(источник: kino-forever.ru)

Немногие избирают линию космического героизма, поскольку не верят в возможность дать миру нечто особенное, да и, как бы банально ни звучало, с годами над нами берёт верх лень, препятствуя желанию творить. Чтобы не пасть жертвой тревоги и нигилистического отчаяния, мы ограничиваемся тем, что примеряем на себя социально одобряемые роли. Так культурный героизм приводит нас к жизни, полной повторения и рутины. Но в то же время именно повторение и рутина становятся спасательным кругом, дарующим безопасность и комфорт и создающим иллюзию причастности к чему-то значимому.

По Беккеру, культурный героизм несёт в себе религиозную функцию. Подобно тому, как в Средние века религия определяла ценности нашей жизни, сегодня такую роль стало играть для нас общество. Поверить в благость исповедуемых идей тем проще, чем больше людей их разделяет, именно поэтому массы уверенно борются с нонконформистами, желая сохранить веру в истинность своих суждений.

Долгое время находясь под прицелом психологии, в наши дни конформизм становится предметом исследований и для нейробиологов. Как же они трактуют наше стремление быть «таким, как все»?

Допаминовая конформность

По словам нейробиолога Василия Ключарёва, мы часто меняем наши решения, чтобы соответствовать нормативному групповому поведению. И пусть нейронные механизмы конформности до сих пор не до конца изучены, некоторые любопытные выводы науке уже удалось сделать.

Так, например, с помощью магнитного поля мы можем подавить определённую область мозга, богатую нейромедиатором допамином, и тогда человек станет более устойчивым к мнению окружающих. Если же с помощью лекарств, напротив, увеличить количество допамина, испытуемые будут склонны следовать за группой.

Вне сомнений, мы наблюдаем за поведением других людей, чтобы понять, что есть норма. Если же мы, глядя на наше окружение, понимаем, что «реальный» результат наших действий не соответствует «ожидаемому» (а для этого нам обычно надо не более 300 миллисекунд), в наш мозг поступает сигнал о поведенческой ошибке, свидетельствующей о том, что мы отличаемся от других, и вызывающей в нас неподдельное беспокойство.

Ключарёв совместно с коллегами провёл исследование с помощью магнитно-резонансной томографии, призванное определить, как связаны мозг и приверженность общественному мнению. Учёные показывали фотографии людей и просили испытуемых оценить, насколько те привлекательны. Затем участники эксперимента слушали мнение других испытуемых о привлекательности людей на фото. Через какое-то время эксперимент повторялся: большинство испытуемых меняли своё мнение о привлекательности и непривлекательности людей на фотографиях, повторяя услышанные суждения от «коллег» по исследованию.

Во время эксперимента учёные обращали особое внимание на поясную извилину мозга, отвечающую за мониторинг поведенческих результатов, и прилежащее ядро, которое отвечает за формирование удовольствия, страха и социальное обучение. Авторы исследования обнаружили, что конфликт с мнением группы вызвал изменение самооценки и спровоцировал нейронный ответ в этих отделах, подобный сигналу поведенческой ошибки. Соответственно, автоматическая корректировка поведения является нашей попыткой исправить эту поведенческую ошибку — или, иными словами, нивелировать слишком сильное отличие от других.

Это симпатичное флюоресцентное нечто — МРТ-снимок нашего мозга.

(источник: hinews.mediasole.ru)

И в этом есть свой резон: если, в то время как добропорядочные пешеходы застыли в ожидании зелёного света, вы самонадеянно перебегаете дорогу на красный, у вас появляется закономерная возможность на этом и закончить своё земное существование. Соответственно, ориентироваться на группу, носителя бытовой мудрости, — это наш своеобразный инстинкт самосохранения.

Ключарёв замечает, что сегодня отрицательное отношение к конформизму неслучайно: в мире, где всё меняется крайне быстро, больше ценится не способность следовать правилам, пусть зачастую и рациональным, а нестандартное мышление, рискованность и умение приспосабливаться к новому. Нонконформист — это образ нового человека, образ, который и стал той нормой поведения, которую требует от нас изменчивая реальность. Что ж, кто знает: вполне возможно, что искусство, уставшее от остроумных нонконформных бунтарей, рано или поздно обратит свой взор на гонимых конформистов, ратующих за утраченные традиции и мир, в котором «раньше было лучше»...